Родильный дом дающий жизнь и её отбирающий

"Репутация врача зависит от числа выдающихся личностей, которых он отправил на тот свет".

Б. ШОУ

Данила Владимиров родился 1 мая 2001 года и прожил всего 14 дней. Он умер по вине врачей родильного дома N 13, которые в атмосфере первомайских праздников не заметили, что у его матери начались роды. "Схватки длились почти сутки, и за все время ко мне ни разу не подошел врач", - утверждает женщина, потерявшая сына. Эксперты считают, что гибель ребенка связана с нарушениями в работе медицинского персонала - в частности, в роддоме для сердечников "не нашлось" прибора для кардиомониторного наблюдения: будь оно сделано, ребенок, возможно, остался бы жив. "От этого никто не застрахован", - оправдывают свою несостоятельность акушеры-гинекологи. Суд, куда обратились родители погибшего ребенка, посчитал, что медики виновны в смерти младенца, и обязал роддом выплатить пострадавшей семье 200 тысяч рублей.

Роддом с хорошей репутацией

В семье Сергея и Ирины Владимировых несколько лет не было детей. В надежде стать матерью женщина лечилась долго, с упорством меняла клиники и наконец забеременела. Девять месяцев прошли как один день - легко и радостно. Рожать Ира решила в кардиологическом роддоме N 13, расположенном в центре Петербурга. Долгие годы это заведение имело хорошую репутацию: сюда поступали женщины с болезнями сердца, требующие особого внимания, и квалификация врачей ни у кого сомнений не вызывала. Ирине удалось получить направление от кардиолога, и вопрос о том, где родится малыш, был решен.

За неделю до назначенного срока родов Ирина решила сделать УЗИ, чтобы еще раз убедиться в нормальном течении беременности. Выйдя из кабинета врача, она светилась от счастья.

- Вы одна из немногих, кто носит совершенно здорового ребенка. Обычно таких детей вынашивают только в деревнях, где хороший воздух, а в Петербурге каждая вторая беременность проходит с патологией.

Подходил срок родов. Врачи посоветовали прийти в роддом заранее, и Ира, тогда еще абсолютно счастливая женщина, послушно следовала их указаниям.

"Рожать рано. Лежи и не ползай!"

Осмотр врача-гинеколога стал первой вехой в череде мучений, которые стали преследовать женщину за стенами родильного дома, - после осмотра у нее началось кровотечение. Ближе к ночи появились боли внизу живота, начались схватки. Уснуть никак не получалось. Она стала ходить по коридору, медсестра, дежурившая на этаже, постоянно спрашивала:

- Ну что ты тут ходишь взад-вперед? Всех перебудишь.

Ира сняла тапочки, чтобы не мешать другим женщинам спать, и продолжала ходить. С наступлением утра, когда схватки стали чаще и боль усилилась, Ирину единственный раз осмотрел врач.

- Рожать еще рано, срок - через неделю, никаких схваток у тебя нет. Но раз уж ты не спала, давай переведем на всякий случай в родилку и дадим тебе снотворное.

Даже после двойной дозы снотворного ей удалось поспать всего пару часов. Ребенок стал биться с такой силой, что живот женщины буквально метало в разные стороны. Малыш задыхался. Он хотел выйти наружу. Но ему не везло. Может, потому, что был первомайский день и звуки торжества мешали врачам услышать биение его сердечка, а может, акушерка, которая, по словам Иры, носила бейдж с фамилией Горохова, была просто не в духе.

- Она иногда подходила ко мне и говорила: "Что орешь, как бешеная, ребенка напугаешь. У всех вас болят животы - доктор сказала, что рожать рано, иди и лежи". Но я обезумела от боли. В перерывах между схватками я сползала на пол и пыталась выползти в коридор, за помощью. Акушерки подходили, брали меня с пола, клали на кровать, поднимали ногу, как собаке, и все время говорили: "Сказали тебе, рано рожать! Лежи и не ползай. Вон за тобой кровавый след, а кто убирать будет?"

Как такое возможно: медперсонал в родильном доме не увидел, что у роженицы начались схватки? Как могло произойти, что не заметили участившегося сердцебиения младенца? В кардиологическом роддоме, где рожают женщины с больным сердцем, просто обязаны были использовать прибор кардиомониторного наблюдения, который позволил бы определить силу схваток и частоту сердцебиения ребенка. И если бы врачи вовремя заметили, что ребенок стал задыхаться, а время между схватками уже исчисляется секундами, то, возможно, малыша удалось бы спасти. Но врачей-гинекологов- в нужный момент не оказалось. Женщина уверенно говорит о том, что врач вообще не подходил к ней почти сутки. Нам удалось посмотреть историю родов Ирины Владимировой, и как мы ни старались, так и не увидели в ней ни одной фамилии врача. Единственное одушевленное лицо, которое, возможно, имело отношение к родам и было вписано в историю, - акушерка Мещерякова. Получается, что врачи действительно переложили всю заботу о роженице на акушерок. А что акушерки? Обычное русское "авось" взяло вверх над здравым смыслом, и они работали по привычной, годами отработанной схеме: врач сказал рано - значит, рано, поставлен срок рожать через неделю - мучайся, но из графика не выбивайся.

"Малыш медленно во мне умирал"

В палате родильного отделения их было двое. Девушка на соседней койке рожала под местным наркозом, поэтому к ней постоянно подходил анестезиолог. Когда врач в очередной раз зашел в палату, Ирина подползла к нему и схватила за ногу.

- Помогите, - только и смогла сказать она.

Анестезиолог сочувственно посмотрел на девушку, вышел в коридор и подошел к акушеркам. Ира слышала, как он сказал: "Давайте поможем девочке, что ж она так мучается?"

- Ничего, - ответила акушерка, - сама родит.

А после зашла в палату и сказала: "Ну и что ты, Владимирова, к мужику пристаешь? Наркотиков захотела? У тебя что, много денег? Лучше бы нам дала!"

Дикая, сумасшедшая боль не отпускала ни на минуту, не давала возможности бороться с теми, кто заставлял мучиться ее и малыша.

- Если бы у меня были силы, - говорила Ира сквозь слезы, - я бы тогда не отпустила анестезиолога, зубами бы вцепилась, кричала - да что угодно. Лишь бы он спас моего мальчика. Меня так безжалостно бросили. И мой малыш медленно во мне умирал.

Неизвестно, сколько бы еще продолжались мучения бедной женщины, но наступил момент, когда ребенок затих. Он перестал биться, не шевелился. Когда одна из акушерок взяла трубку, чтобы прослушать сердцебиение плода, и ничего не услышала, то, почувствовав неладное, спохватилась. Позвала напарницу, и вдвоем они стали активно стимулировать роды - один за одним колоть уколы. Ребенок родился в считанные минуты.

На первый взгляд это был обычный крепенький малыш. Только он не кричал, как все дети, не шевелил ручками и ножками. Потому что единственное, что было живого в этом маленьком тельце, - сердечко. Но и оно билось очень тихо, почти неслышно.

- Я прошептала: "Почему мой мальчик не плачет?" - вспоминает Ира. - Одна из акушерок сказала мне: "Не волнуйся, мамочка, кто-то плачет, кто-то нет". А другая ей вслед: "У тебя, конечно, будут проблемы с ребенком, придется походить к невропатологам, ну что делать, все дети рождаются с патологией". А через несколько часов моего малыша перевели в больницу Святой Ольги. У него был тяжелейший отек мозга и пневмония.

Такое случается иногда в жизни. Она лежала на больничной койке и тихо плакала, убитая своим огромным горем. Женщины в соседних палатах смотрели на нее сквозь открытую дверь одноместной палаты, прижимали к себе белые попискивающие свертки и молчали, зная, что никакие утешения помочь не смогут. Она хотела, чтобы ее поскорее отпустили домой, чтобы не видеть счастливых лиц вокруг, чтобы не слышать плача детей, чтобы хоть немножко в семье успокоить рвущую сердце боль.

"Навариться решили?"

Через две недели Данила Владимиров умер. 14 дней кошмара, когда врачи сначала говорят, что малыш жить не будет, потом говорят, что жить, возможно, и будет, но останется глубоким инвалидом. "Ребенок не будет ни видеть, ни слышать, у него не будут расти ручки и ножки - только туловище и голова. До юноши он не доживет", - сочувственно говорили доктора.

- Я просила всех богов, чтобы он выкарабкался, - сквозь слезы вспоминает Ира, - бывает же чудо, новорожденные борются с болезнями лучше, чем взрослые. Тем более все было настолько хорошо. И тут, в XXI веке, в больнице для сердечников, происходит халатность, абсолютнейшее безразличие, и в связи с этим умирает ребенок.

Муж Ирины, Сергей Владимиров, после похорон пришел к главному врачу роддома N 13 Владимиру Верехе - просто хотел поговорить, спросить, как могли с его женой так обойтись. Надеялся, что будет услышан. Но ошибся. Когда стало понятно, что разговора не получится, Сергей Владимиров пригрозил подать в суд, на что получил ответ: "Вы что, навариться решили? Не получите ни одного рубля. Ваша жена придумала сказки, а вы ей поверили".

Нам же Владимир Иванович в официальных комментариях отказал, сказав лишь, что "...смертность новорожденных есть во всем мире, она должна быть. Все мы смертными рождаемся на белый свет... Может быть, врачебная ошибка... мы проводили разбирательство... результаты есть в суде. Это было давно, и я в этом не участвовал. Не хочу комментировать и имею право".

"Они в роддоме убили моего ребенка"

Супруги Владимировы обратились в прокуратуру, настояли на проведении медицинской экспертизы и подали иск в суд. Медицинские дела для судов - одни из самых трудных и нелюбимых. Чаще всего их после некоторой волокиты от греха подальше спускают на тормозах. Но не в этом случае. За три с половиной года, которые длился суд, провели несколько экспертиз, была установлена причинно-следственная связь между родами и смертью ребенка. Смольнинский суд Центрального района обязал родильный дом N 13 выплатить семье Владимировых двести тысяч рублей. Но администрация роддома и тут не захотела признать свои ошибки - стали жаловаться дальше. Не помогло, и в декабре прошлого года решение вступило в законную силу.

Возможно, на решение суда повлияло циничное поведение ответчика - представитель родильного дома намеренно затягивал судебный процесс: он говорил, что заключения экспертов для него некомпетентны, настаивал на том, что ребенка загубили в больнице Святой Ольги.

- Юрист роддома в зале суда говорил, что мы на смерти сына хотим заработать деньги, - вспоминает Ира. - Но мы достаточно состоятельные люди, и деньги, которые взыщут с роддома, мы отдадим в детские дома. А тому иуде в образе защитника родильного дома я однажды сказала: "Представьте, что я подарю вам 200 тысяч рублей, за это возьму вашего ребенка и буду 17 часов гноить его, мучить, душить, превращать в дурачка. После 17 часов мучений он превратится в дурачка. И вот за это развлечение я дам вам 200 тысяч рублей. Вы пойдете мне навстречу? Вы подумаете, что у меня паранойя!" Я не хотела этого суда и этих денег. Мне нужен был ребенок.

После смерти сына Ира провела несколько недель в санатории для душевнобольных. И если бы не поддержка близких и сослуживцев, последствия этой драмы могли быть необратимыми.

- Я никогда не знала, что значит безвременно терять близких. Тяжело, когда впервые это происходит с самым-самым родным человечком, с твоей кровинкой, с твоим долгожданным зернышком, с твоим ребенком. Это они там, в роддоме, убили его. Делали это долго, мучительно и в конце концов убили.

Это крик души, в котором слезы матери, горе отца и маленькое тельце в детском гробике сплелись в один комок. Это ненависть - за халатное отношение к жизням людей... За то, что мог быть абсолютно здоровый ребенок, за то, что беременность была без всяких патологий... То, что случилось, - действительно страшно. Врач, который мог, но ничего не сделал. Он, может, еще и не преступник, но уже не врач. А так хочется жить в стране, где врачи помогают ребенку родиться на свет, а не убивают детей, не делают женщин после роддома бесплодными немощными существами и не обрекают их души на пожизненные мучительные воспоминания.

P. S. Родильный дом N 13 - учреждение государственное и финансируется из бюджета. Двести тысяч, взысканные с роддома по суду, будут выплачены из тех самых денег, которые государство выделяет администрации роддома на приобретение лекарственных препаратов, продуктов питания и других вещей, обеспечивающих роженицам нормальные условия пребывания в родильном доме. Что ж? Сведений о том, что медики понесли хоть какое-то наказание, у нас нет - интересы акушеров-гинекологов остались не ущемлены. Зато выплату морального ущерба Ирине Владимировой в полной мере ощутят на себе роженицы. Кто-то же должен ответить за смерть младенца?

***

Из истории вопроса

Смерть несущие люди в белых халатах

Уже не первый раз родильные дома Петербурга оказываются в эпицентре трагических историй. В июле 2001 года в родильном доме N 10 Красносельского района был похищен новорожденный ребенок. Через несколько дней похитительницу задержали. Ею оказалась 25-летняя Оксана Черник, которая объяснила, что не могла иметь детей, но "не устояла перед материнским инстинктом", поэтому и пошла на преступление - устроилась санитаркой и похитила ребенка. Суд приговорил похитительницу к 12 годам лишения свободы.

Несколькими годами раньше в том же роддоме профессора-анестезиолога Евгения Ланцева обвинили в повреждении дыхательных путей при даче наркоза роженице, что повлекло ее смерть. Экспертиза потребовала проведения эксгумации трупа. При исследовании останков выяснилось, что из тела женщины исчезла гортань, трахея и другие необходимые для исследования органы. Тем не менее эксперты пришли к выводу, что женщина умерла от недостаточной вентиляции легких после неправильного введения трубки в дыхательные органы. За неосторожное убийство суд приговорил анестезиолога к двум с половиной годам лишения свободы. По удачному для профессора стечению обстоятельств вышел Закон об амнистии, так что отбывать срок в тюремной камере ему не пришлось.

Случаи халатности медиков в последнее время приобретают все больший размах не только в Питере. В одном из родильных домов Якутска медсестра везла на вечернее кормление двоих новорожденных и по дороге задела каталку с 11 грудничками - все младенцы упали на пол с полутораметровой высоты. Виновницу происшествия разжаловали в санитарки.

В прошлом году в родильном доме Северо-уральска во время физиотерапевтической процедуры получила тяжелые ожоги новорожденная девочка. У ребенка были обожжены 35 процентов поверхности тела. Инцидент произошел по халатности медсестры - ультрафиолетовая лампа была слишком приближена к телу младенца.

Почти в то же время в Краснотурьинском роддоме умерли 6 младенцев. Одна из версий гибели новорожденных - инфекция, которая передалась через руки медперсонала. В газетах прошло сообщение о том, что за смерть шести новорожденных главный врач роддома был отстранен от должности.

Казалось бы, все виновные понесли наказание. Только вот каким же оно должно быть, чтобы на чаше весов могло сравниться с горем матерей и искалеченными судьбами детей, ставших инвалидами по вине врачей? Петербургский врач-анестезиолог, убивший женщину, и сегодня занимается врачебной практикой. Санитарка в роддоме одним неосторожным движением снова может уронить каталку с младенцами. А главный врач Краснотурьинского роддома скорее всего уже устроился гинекологом в какую-нибудь другую больницу. Закон лоялен к людям в белых халатах. Даже к смерть несущим.

***

"Детки умирали, умирают и будут умирать"

Прокомментировать ситуацию мы попросили Бориса Новикова, главного акушера-гинеколога Санкт-Петербурга. Борис Николаевич не поверил, что роды проходили без врача. По его словам, такого просто не могло быть...

- Борис Николаевич, с вашим участием была проведена проверка действий персонала родильного дома N 13. На ваш взгляд, существует ли связь между ошибками врачей и смертью младенца?

- Комиссия тогда пришла к выводу, что в ведении родов Владимировой есть определенные недостатки. Во-первых, не проводилось кардиомониторное наблюдение за состоянием плода. Есть специальные аппараты, которые фиксируют сердцебиение плода в течение родового акта. Владимирова была направлена в роддом для женщин с нарушениями сердечной деятельности, относилась к группе повышенного риска, ей желательно было провести это наблюдение. Оно позволило бы раньше заметить страдания плода и предпринять соответствующие меры. Но в Республике Чад или Мозамбике, к примеру, не проводят кардионаблюдение за плодом потому, что нет условий и нет аппаратов. В родильном доме N 13 наверняка есть такой прибор. Медики решили поступить по-другому - они периодически прослушивали сердцебиение плода специальной трубочкой, которую прикладывали к уху, ориентируясь на свои слуховые ощущения. В этом их просчет - сосчитать 150-160 ударов в минуту (при учащенном сердцебиении плода) достаточно сложно. Прибор бы выдал точную цифру. Как следствие, возникла и другая ошибка: "При появлении признаков гипоксии плода не предпринята попытка консервативной терапии, чтобы уменьшить страдания ребенка". Кардиомониторное наблюдение позволило бы дать не только оценку сердцебиения плода, но и определить характер схваток. Роженицам схватки обычно кажутся сильными, а врачи так не считают. Для того чтобы придать объективность этим противоречиям, прибор пишет силу и продолжительность схваток.

- Мог ли медперсонал заметить страдания плода по внешним признакам, без использования прибора кардионаблюдения?

- Заметить, безусловно, заметили. Но, наблюдая клинические признаки страдания плода, ничего не предприняли для избавления ребенка от страданий. Хотя даже я не знаю средств, которые бы полностью ликвидировали гипоксию. Подобраться к плоду и обеспечить его кислородом очень сложно. В данном случае методом спасения ребенка с гипоксией было бы наложение акушерских щипцов. Но это достаточно сложная операция, и должна выполняться хорошими руками, потому что и матери и плоду может быть нанесена серьезная травма. Тем не менее при появлении признаков кислородной недостаточности у ребенка перед его рождением врачи ускорили течение родов тем, что сделали перинеотомию.

- Вы хотите сказать, что, если бы тогда наложили щипцы, ребенок остался бы жив?

- Мне сложно говорить. Но в данном конкретном случае никто даже не попытался применить щипцы. Возможно, волновались. Мы привыкли все рассматривать в идеале: доктор - профессионал от Бога и не может ошибаться. Но ведь и на заводах с современными технологиями делают телевизоры, среди которых попадается брак. А все потому, что где-то что-то не замкнулось. Безусловно, связь между родами и гибелью ребенка есть. Могу согласиться с тем, что в работе родильного дома и дежурной бригады были определенные недостатки. Но не эти недостатки привели к непосредственной гибели плода. Я считаю, что здесь не сложились взаимоотношения между организмом матери и ребенка. Не могут все роды, к сожалению, завершаться рождением живых детей. Есть такое понятие - перинатальная смертность. У нас в Петербурге семеро из 1000 женщин через неделю после родов не имеют живого ребёнка. Этот показатель на уровне мирового стандарта. Не могут все люди быть отличниками в шестом классе, не могут все выучить английский язык и говорить с оксфордским акцентом. Я думаю, что ошибки дежурной бригады не носят характер преступной халатности. Имела место недооценка ситуации. Может быть, доктору не хватило опыта, может быть, накопилась усталость, у доктора могли быть личные семейные проблемы, то есть примешивается человеческий фактор. Пилоты первого класса ведут самолеты, и самолеты падают - страдают люди. Но ведь пилоты сделали это не нарочно? Они сами стали жертвами обстоятельств. Вот и эту ситуацию создали тоже не нарочно. На мой взгляд, здесь не пренебрежение служебными обязанностями, а недостаток опыта. Может быть, даже излишняя самоуверенность.

- Почему администрация роддома не принесла извинений семье умершего ребенка, а пыталась отстаивать в суде свою правоту, зная, что в их работе были недостатки?

- Я думаю, роддом должен был не согласиться с той формулировкой, что существует прямая причинно-следственная связь. Все в этом мире связано. Такая далекая на первый взгляд война в Ираке влияет на ваше благосостояние. Существует ли причинно-следственная связь? Несомненно. Потому что война в Ираке привела к изменению цен на нефть, что изменило цену доллара в России, которое сказалось на вашей зарплате, на цене бензина и на многом другом. Связь существует, но она очень тонкая и условная.

- По-вашему, никто не виноват, а ребенок умер.

- Детки умирал и, умирают и будут умирать - это естественный отбор. Один французский акушер-педиатр потратил свою жизнь на создание системы по выхаживанию недоношенных детей - вся медицина гордилась этим. Но недавно он заявил, что потратил всю жизнь на создание этой системы и пришел к выводу: насколько снизилась перинатальная смертность (насколько мы хорошо выхаживаем недоношенных детей), настолько мы увеличили детскую инвалидность. Природу нельзя обмануть. Наши возможности весьма ограничены. В работе человека каждой профессии есть недостатки. Но из недостатков должны делать выводы в интересах дела и повышения своего профессионализма. В нашей работе есть недостатки, мы с ними боремся, исправляем. Но нельзя в нас видеть преступников. Я понимаю - для семьи это трагедия, и мы глубоко сочувствуем. И поверьте, каждый доктор глубоко переживает такую гибель плода. Но не ошибается тот, кто не работает. Вот у водителей троллейбуса нет таких ошибок. Но акушеры-гинекологи, в свою очередь, не нарушают правила дорожного движения при управлении троллейбусом, потому что они им не управляют.