ПРЕДЪЯВИТЕ ВАШИ АРГУМЕНТЫ

Милиции предложили изменить стиль работы

ДЕЛОВОЙ ЗАВТРАК

РУКОВОДСТВО МВД СТАЛО ПО-НОВОМУ СПРАШИВАТЬ СО СВОИХ СОТРУДНИКОВ ЗА РАБОТУ. ОТНЫНЕ ГЛАВНЫЙ КРИТЕРИЙ ОЦЕНКИ — ТИШИНА И СПОКОЙСТВИЕ НА УЧАСТКЕ.

Для сотрудника ГАИ это — снижение количества ДТП и аварийности на трассе, для участкового уполномоченного — отсутствие квартирных краж, бытовых убийств, контроль над молодежными компаниями. Патрульные милиционеры должны сделать все, чтобы уличные драки, грабежи, угоны машин, случаи вандализма и хулиганства стали просто невозможны. Скрыть преступление будет гораздо опаснее, чем его не раскрыть, — можно сразу же потерять погоны.

Принцип такой: милиционерам дадут все, что надо для эффективной службы, — технику, аппаратуру, увеличенные зарплаты, жилье. Но и спросят за качество этой службы по самому большому счету. Сотрудник милиции теперь в ответе за все, что может послужить причиной не только преступления, но и несчастного случая, вызвать недовольство граждан, спровоцировать бытовые или социальные конфликты. Состояние дорог, освещенность улиц, безопасность детских и спортивных площадок, работа коммунальных и социальных служб, поликлиники, школы, увеселительные заведения — все должно быть в поле зрения милиционера. Невмешательство или бездеятельность сотрудника до преступления или трагического происшествия теперь будет ставиться ему в вину. О новых приоритетах в работе милиции на «Деловом завтраке» в «Российской газете» рассказал первый заместитель министра внутренних дел России, генерал-полковник милиции Александр Чекалин.

Автоинспектор накажет дорожника

Российская газета | Александр Алексеевич, мы часто слышим о переменах в МВД, которые не всегда понятны гражданам, — структурных, функциональных, даже в названиях. Например, что будет с ГИБДД? Много говорят о реформировании, а результатов пока не видно — безопаснее на дорогах не стало.

Александр Чекалин | Чтобы определить, что необходимо реформировать, скажем, в Госавтоинспекции, надо понять цель такого реформирования и ожидаемый общественный результат. Например, постановка автомашин на учет — это организационно-инженерные функции или полицейские? Я точно знаю, что в нашей стране эти функции — милицейские. Потому что при постановке транспорта на учет и проведении гостехосмотра мы выявляем ежегодно 25 тысяч криминальных автомобилей — нерастаможенных, с перебитыми номерами на двигателях, украденными у законных владельцев и находящимися в розыске. Как вы считаете, много это или мало? Но основной функцией Госавтоинспекции остается надзор за участниками дорожного движения и организация этого движения с помощью дорожных знаков, линий разметки, светофоров и т.п. Причем надо не только регулировать транспортные потоки и контролировать скоростной режим, но и следить за состоянием самих дорог. Чтобы было достаточное освещение, нормальное покрытие, хорошо заметная разметка.

Недавно я ехал из Нахабино по старой Волокаламке. На Т-образном перекрестке стоит столб — осветительная мачта. На этом столбе — пять или шесть траурных веночков, вывешенных, судя по всему, в различное время. Весь перекресток изрисован черными следами экстренного торможения. Такому «художеству» Малевич бы позавидовал со своим черным квадратом. А здесь — черный перекресток. Нельзя не видеть, насколько часто возникают аварийные ситуации и водители, пытаясь избежать столкновения, бьются именно об этот столб. Был задан вопрос начальнику ГАИ и дорожникам, почему этот столб до настоящего времени стоит, ожидая новых жертв. Перенести это смертельно опасное явление — сущий пустяк, но непрофессионализм либо просто безразличное отношение к человеческой беде не позволяло это сделать.

РГ | А начальник ГАИ имеет право это требовать?

Чекалин | Надзор за уличной дорожной сетью — в компетенции ГАИ. Ее руководитель может и обязан вынести предписание и потребовать устранить причины, приводящие к дорожному травматизму. Кроме того, отвечают за это и глава местной администрации, и дорожники. Похожие картины не только на упомянутом перекрестке.

РГ | А если администрация и дорожники никак не реагируют на их предписания? Не будет же инспектор за свой счет делать ремонт, расставлять знаки или убирать злополучный столб. В то же время на Всероссийском совещании руководителей подразделений ГИБДД министр внутренних дел заявил о персональной ответственности сотрудников за безопасность на трассе.

Чекалин | Начальник подразделения Госавтоинспекции, понятно, сам не отремонтирует дорогу. Но если нет реакции на его предписание в адрес дорожных служб — он должен обращаться в прокуратуру, на которую возложен общий надзор за исполнением законодательства. В прошлом году сотрудниками Госавтоинспекции выдано около 237 тысяч предписаний на устранение недостатков. Составлено более 14 тысяч протоколов об административных правонарушениях на дорожников. Оштрафовано за нарушение правил проведения ремонта и содержания дорог, железнодорожных переездов или других дорожных сооружений свыше 69 тысяч должностных и юридических лиц. Так что существуют мощные рычаги воздействия.

РГ | Когда наступает время разбора ДТП, о плохих дорогах редко вспоминают. А, наверное, следовало бы?

Чекалин | Обязательно. Почему-то сотрудник ГАИ или следователь в дорожном происшествии ищет виновных среди двух человек — водителей, хотя есть и третий — держатель этой дороги. Вот сейчас, предположим, появятся платные дороги. Если владелец вовремя не осветил ее, не нанес линию разметки, положил асфальт жирной консистенции и при малейшем дожде машины как на коньках катаются,

— вот тогда и надо с него требовать ответ. Ведь нередко происходят страшные вещи: открыты люки, бетонный блок упал с «КамАЗа» и никто его не убирает, на повороте ссыпался с грузовика керамзит и на этих шариках, как на подшипниках, машины сносит на повороте. Люди разбиваются насмерть. За это пора строго наказывать. Тем более что наши дорожники имеют все возможности вовремя вмешаться в опасную ситуацию на дорогах. Кстати, уже в судах пошли обвинительные приговоры в адрес руководителей дорожной службы.

РГ | Как МВД России оценивает техническое состояние трассы и с кого спрашивает за безопасность на дороге?

Чекалин | За отдельные участки дорог отвечают конкретные подразделения и начальники ГАИ персонально. Ведется статистика: сколько здесь случилось ДТП. Каждое из них анализируется — что послужило причиной, можно ли было предотвратить происшествие. И, главное, что сделали сотрудники ГАИ для профилактики аварий: сколько отправили предписаний администрации, дорожным службам. Систему МВД абсолютно не интересует, сколько инспектор составил протоколов о наложении штрафов. Да пусть хоть ни одного

— важно, чтобы происшествий, особенно смертей не было.

Если же мы видим, что аварийность на участке высокая, а сотрудник, за которым этот участок закреплен, не принимает меры, мы привлекаем его к дисциплинарной ответственности. Он не будет повышен в должности, не получит прибавку за сложность и напряженность, его не представят к присвоению очередного звания. В конце концов, если это — система, то у него на этом может и завершиться служба.

Штраф в автоматическом режиме

РГ | Водители, надо признать, воспринимают инспектора ГАИ не как своего помощника и советчика, а как репрессивный, раздражающий фактор. Особенно, когда он внезапно из кустов выскакивает — мол, вы превысили скорость. Может, им не надо прятаться? Пусть стоят возле дороги, чтобы издалека было видно. Это куда больше дисциплинирует.

Чекалин | А вы заметили, что инспекторы гораздо меньше стали, как вы сказали, прятаться? Кстати, я это и на себе ощутил, причем совсем недавно. Однажды выехал на служебное мероприятие на машине с обычными, не милицейскими, номерами. И нас остановил инспектор ГАИ. Остановил правильно — за превышение скорости. Но во мне уже зреет протест начальника. А у моего водителя — еще больше! Я это подавил в себе и говорю: «Павел, нарушили, надо выслушать инспектора, как положено». Подошел молодой офицер, представился, прочитал мораль, проверил водительское удостоверение. Молодец. Не скажу, что мне все это было приятно слушать. Но что поделаешь? Наверное, это горькая пилюля от доктора, чтобы лечить больного.

РГ | То есть вы — за горькие пилюли?

Чекалин | Полагаю, что и Госавтоинспекция наша достаточно принципиальная, и законы у нас строгие. Но исполнение их малоэффективное. Суды обычно назначают низший предел наказания — чаще предупреждение или незначительный штраф. Считаю, что это не остановит виновного от новых правонарушений. Кроме того, должен работать принцип неотвратимости ответственности. А сегодня можно в присутствии сотрудника ГАИ порвать постановление о штрафе, которое он выписал. Просто выкинуть! Что многие и делают. Это дискредитация закона, органа власти в лице ГАИ, плевок в сторону общества.

РГ | А инспектор лишь безучастно все это наблюдает?

Чекалин | Инспектор ничего сделать не может. Да, есть в Кодексе

РФ об административных правонарушениях статья, по которой неисполнение административного наказания может быть заменено административным арестом. Но на практике эта статья судами крайне редко применяется. Штрафные суммы к исполнительному производству судебными приставами не принимаются за их ничтожностью. А тут срок исковой давности истек.

РГ | Видите ли вы иной выход, кроме ужесточения судебных решений?

Чекалин | Во-первых, требует существенной отладки система порядка исполнения решений о взыскании штрафов. Во-вторых, возможно, нужна какая-то вмененная сумма на счету каждого автовладельца в банке, откуда можно было бы на законных основаниях списать штраф. Автоматически. Причем это — не налог, который остается у государства. Просто обязательный временный депозит, на который даже могут начисляться проценты. Если водителя не штрафуют или он решает больше не садиться за руль, он сможет снять эти деньги. Сразу оговорюсь, это — мои личные соображения по форме ответственности водителя за нарушения ПДД.

РГ | Сейчас вводятся системы видеонаблюдения, фиксирующие нарушения, которые, по замыслу, автоматически устранят коррупцию: штрафы будет выписывать не милиционер, а компьютер. Но водитель сам стремится рассчитаться с инспектором на месте — и дешевле, и не надо бегать по сберкассам. Насколько продумана новая схема контроля?

Чекалин | Проблема в том, чтобы исключить денежный контакт инспектора и водителя-нарушителя. В Сингапуре дорожная полиция давным-давно забыла прямые отношения с правонарушителями: нет ни одного перекрестка, где бы не стояла видеокамера с выводом на контролирующий центр. Наши сотрудники наблюдали такую картину: мотоциклист остановился на пустынном участке дороги. Дама-оператор сразу навела на него фокус, нажала кнопку «Запись», зафиксировала номер транспортного средства, лицо человека. Он всего-навсего размялся, закурил, но при этом выбросил пустую пачку из-под сигарет. И все, попал — сорить там строго запрещено.

У оператора спросили: а почему вы сфокусировали внимание на нем? Нам объяснили, что остановка была нетрадиционная. Как-то странно себя вел — постоял, посмотрел по сторонам. Мало ли что, вдруг — террорист? Вот так они работают. При этом возможность «договориться» с инспектором исключается полностью, так как отсутствует сам факт общения полицейского с водителем. Автоматика фотографирует машину, проехавшую на красный свет. В автоматическом режиме начисляется сумма штрафа в соответствии с законом. В том же режиме штраф списывается с личного счета этого человека. При этом полная ясность, кто виновен в ДТП при аварии на перекрестке — все зафиксировано. У нас же при опросе после аварии — все ехали на зеленый.

У нас в Москве тоже есть подобная система «Старт». Но есть и головоломка: с чего списывать штраф?

РГ | Но, согласитесь, коррупция — проблема не только техническая, но и нравственная. Одной лишь электроникой ее вряд ли искоренишь.

Чекалин | Вы правы. Очень важны условия, в которых работает человек. Когда я начинал службу, кстати, в автоинспекции, то мог рассчитать свой достаток и свою жизнь намного вперед. Вплоть до того, что знал, доработаю до пенсии — получу и то, и это. А если нарушу уставы и закон — всего лишусь. Мы все страшно дорожили своим положением. С одной стороны, взяточник наш запросто мог получить тюремный срок, а с другой — всеобщий позор. О таких случаях мгновенно становилось известно всей стране — по ведомству рассылались циркуляры. Мы очень серьезно относились к таким понятиям, как присяга, офицерская честь. С нами работали замполиты, успешно действовала идеологическая, правовая, воспитательная система. А многих удерживала просто достойная зарплата и опасение потерять достигнутое положение. Сейчас рассматривается вопрос, помимо повышения денежного содержания, ввести незаслуженно забытый институт офицеров-воспитателей. Но воспитывать надо не только милиционеров. И в обществе высок правовой нигилизм и упрощенное отношение к требованию закона.

Рецепт маньякам в Интернете

РГ | Вы имеете в виду производителей и торговцев контрафактной продукции? Но тут, боюсь, не все вас поддержат ~ пиратская копия, например, какого-нибудь голливудского фильма стоит 100 рублей, а лицензионный диск — 800. Разница в цене — небо и земля. Не всем по карману блюсти чужие авторские права.

Чекалин | Но и разница в качестве тоже — небо и земля. Хотя насчет цены я согласен. Внук Максимка просит: «Дедуля, купи мне такие-то диски, только «паленые» не бери». Я посчитал, сколько стоят «непаленые» и вместо двенадцати заказанных Максим получил два. Так что проблема есть. С одной стороны, право интеллектуальной собственности свято, оно конституционно. С другой, миллионы российских граждан могут потерять доступ к такой продукции. Я считаю, что решения собственников по ценообразованию должны быть адекватны реальной ситуации и достатку населения. Однако закон есть закон и, соблюдая действующее законодательство, международные договоренности, милиция обязана бороться и борется с любыми нарушениями авторских прав. Регулярная профилактическая и оперативная работа, проводимая нашими подразделениями, позволяет не только изымать и утилизировать миллионы пиратских дисков, поступающих в продажу, но и ликвидировать их незаконное производство, привлекать лиц, нарушающих авторские права, к строгой уголовной ответственности. Меня очень тревожит другое пиратство, вернее — бандитизм в Интернете.

РГ | Вы поддерживаете идею цензуры в Интернете?

Чекалин | Речь не о цензуре. Законом у нас предусмотрено уголовное преследование за публикации материалов в СМИ, разжигающих национальную и религиозную рознь, подстрекающих к различным преступлениям. А в Интернете можно элементарно -получить полную справку, как изготовить взрывное устройство — с химическими элементами, дозами, компоновкой. Можно прочитать советы, как уйти от уголовного преследования после совершения разбойного нападения, грабежа, мошенничества, чего угодно. Даются рекомендации, как безнаказанно совершать экономические преступления. Это пользуется большим спросом. В общем, грязи и гадости достаточно много. А недавно я был по-настоящему шокирован — какие-то негодяи разместили технологию «разделки тел людей». Мол, жертву надо выбирать до 75 килограммов, иначе есть определенные сложности, разделку целесообразно начинать с того-то... Вы представляете последствия такой «идейной обработки»? К сожалению, Интернет сегодня не признан СМИ. Поэтому привлечь к уголовной ответственности лиц, которые содержат такие сайты, практически невозможно. Но, думаю, решения по Интернету рано или поздно в мировом сообществе состоятся.

РГ | Вы предложили Госдуме принять соответствующий законопроект?

Чекалин | Эта проблема лежит, скорее, в плоскости международного права. В июне у нас встреча министров внутренних дел и министров юстиции «большой восьмерки», на которой будет обсуждаться и эта тема. Что ж, послушаем сначала наших зарубежных коллег.

Каждой школе — по милиционеру

РГ | Криминальное «образование» молодежь получает не только из Интернета. Ну, допустим, будут закрыты какие-то подрывные, изуверские сайты. Так подросток найдет другой источник информации — в школе, например. Может, потому что отсутствует продуманное правовое воспитание?

Чекалин | В системе органов внутренних дел инспекция по делам несовершеннолетних увлеклась презентациями, совещаниями, отчетами. И своих подопечных, так называемых трудных подростков, сотрудники инспекции видят раз в месяц во время какой-то операции. И то — в лучшем случае. А видеть должны каждый день. Мы решили создать институт школьных инспекторов милиции, о нем уже писали. Сейчас работают 2300 таких инспекторов.

РГ | Милиционер в школе проводит уроки?

Чекалин | Как правило, школьные инспекторы имеют педагогическое образование. И проводят уроки наравне с учителями математики, физики, литературы. Только их лекции о праве. Они прикладные — с рассказом, что за что по Уголовному кодексу бывает, событиями и эпизодами из практической жизни. Например, инспектор рассказывает мальчишкам, сколько лет можно получить за кражу, сбыт наркотиков, угон автомобиля или мотоцикла

— чтобы только покататься. Что нельзя безнаказанно стаей напасть и отобрать у старушки пенсию или избить пьяного мужика

— будет срок. Очень действуют на трудных ребят рассказы, как живется в той или иной колонии, как там кормят и чем занимаются. Ребята на глазах за 45 минут урока становятся взрослыми. Не знаю, надолго ли. Может, у кого-то после звонка на перемену все вылетит из головы, а у кого-то и останется на всю жизнь.

В одной из московских школ я побывал на таком уроке. Директор там отставной военный, подполковник. Я посидел, послушал школьного инспектора милиции. Дети — не крутятся, не вертятся. Слышно, как муха пролетит. Потому, что урок вел майор милиции. Который 10 лет предупреждал и раскрывал преступления, совершаемые несовершеннолетними.

РГ | Милиционеры в школах занимаются не только просветительством?

Чекалин | Они делают и свою обычную работу — борются с преступностью. Сейчас главная опасность — наркомания. Так называемые «пауки», распространители наркотиков, в школу ходят как на работу. Стараются сначала зацепить паренька или девчонку, всучив им две-три дозы бесплатно. А потом дети, попав на крючок зависимости, сами начнут таскать бронзовые статуэтки из дома, красивые часы, воровать у соседей, грабить прохожих. Школьные инспекторы должны пресечь это безобразие. Они информируют уголовный розыск, создают комбинации, чтобы изобличить распространителя наркотиков, задокументировать его преступную деятельность и задержать. Кроме того, в школах бесконечное количество краж из раздевалок, столовых. И еще одна важнейшая задача инспектора — работа с трудными ребятами, особенно уже побывавшими в поле зрения милиции. Надо не дать им окончательно свалиться в пропасть, название которой — преступность.

РГ | Институт школьных инспекторов — это пока лишь удачный эксперимент. Что тормозит его повсеместное распространение?

Чекалин | Да ничего не тормозит, кроме наличия средств для содержания такого штата сотрудников. Содержим мы школьных инспекторов за счет местного бюджета. Однако не везде есть на это деньги. В дотационных регионах поеживаются и говорят: нам бы врачей, учителей, участковых милиционеров впору осилить, а тут еще новый вид милиции.

А в регионах-донорах администрации с легкостью на это пошли. И уже получили хороший профилактический эффект. Я уверен, что все равно за школьными инспекторами будущее.

Футбольный матч скрытой камерой

РГ | Школьные инспекторы вряд ли справятся с молодежным экстремизмом. Почему, на ваш взгляд, участились проявления фашизма, ксенофобии?

Чекалин | Я бы не сказал, что эти проявления намного участились. Просто общество стало острее на них реагировать. В принципе, тут ничего нового нет: некоторые подростки, привыкшие с детства стаями нападать на более слабых и беззащитных, выросли в крепких 18— 20-летних парней. Которые не служили, не хотят работать, а свой паразитизм пытаются прикрыть еще и какой-то идеологией.

РГ | Какие экстремистские группировки, фашистские организации представляют наибольшую угрозу?

Чекалин | Сегодня говорить о каких-то крупных, серьезных организациях фашистского толка пока оснований нет. Но общество, правоохранительная система должны бить тревогу при первом их появлении. Потому что это вирус. Мы сейчас заметили нездоровый интерес определенных групп к футбольным фанатам. Вероятно, рассчитывают как-то использовать в своих целях такую огромную, бушующую, возбужденную массу. А не забросить ли туда что-нибудь разрушительное? Деньги у этих людей есть. Не исключаю, что есть и идейные руководители, которые не желают России добра. И готовы идти подрывной дорогой в любом направлении. Например, на одном из форумов в Интернете какие-то уличные громилы даже вступили в переписку с московскими омоновцами: мол, приходите тогда-то на матч ЦСКА—Спартак, мы вам покажем. Это смешно, но принимать во внимание нужно.

РГ | Но ведь милиция достаточно жестко контролирует спортивные состязания.

Чекалин | Не секрет, что мы давно уже пишем на видео все матчи. Потом прокручиваем съемку и раскрываем огромное количество правонарушений по заявлениям граждан: кто кого ударил, бросил на поле бутылку, петарду. Устанавливаем и виновных, и потерпевших. Кроме того, нередко в толпе болельщиков работают и наши оперативные сотрудники в штатском. И достаточно часто видим людей, которые за весь период своего пребывания на трибунах ни разу не посмотрели на поле, что же там происходит. Они пришли на матч не болеть за любимую команду, а сбыть спиртное, наркотики или пиротехнику, организовать столкновение с милицией либо болельщиков между собой.

РГ | Против экстремизма есть противоядие?

Чекалин | Есть закон о противодействии экстремистской деятельности. Прекрасный закон. Но исполнение идет, к сожалению, не лучшим образом. Закон состоит из двух частей. Сначала выставляются профилактические ориентиры, что должно сделать общество, государство, общественные организации, правоохранительная система, чтобы не допустить проявлений экстремизма. А вторая часть — ответственность за экстремистскую деятельность, административная и уголовная. Нужно признать, что проявляется медлительность с оперативной работой, следствием. Мало судебных решений. Поэтому стоит вопрос по выработке оперативно-розыскной и следственной методологии, чтобы научиться собирать по этим щекотливым делам доказательную базу. Каждое такое преступление должно быть раскрыто и рассмотрено в суде.

Участкового назначат министром

РГ | Экстремисты и прочие уголовники появляются у нас не из космоса. Они все свои, доморощенные, и становятся на кривую дорожку на глазах милиции, тех же участковых. Может, проще эту беду предотвратить, чем потом расследовать? Однако далеко не каждый гражданин может похвастать личным знакомством со своим участковым уполномоченным.

Чекалин | Руководство МВД разработало программу по созданию государственной системы профилактики правонарушений и преступлений. Должен быть задействован колоссальный потенциал всего общества, государства, в том числе законодателей, администрации, казны, бизнеса. На госсовете в Казани нас поддержал президент, и система стартовала.

Главная роль в этой программе отводится участковому милиционеру. Мы и раньше говорили, что участковый должен быть как бы министром внутренних дел своего микрорайона.

РГ | Что изменилось?

Чекалин | Подход к решению проблемы. Министр, объявив главной, доминирующей должностью участкового, сразу же сделал первые шаги по поднятию имиджа и материального положения сотрудников этой службы. Главный смысл этих шагов — закрепить за участковым его участок по возможности навсегда. Чтобы офицер один раз пришел на службу в милицию участковым и с этой же должности ушел на пенсию. Чтобы ничто его не смущало и не сманивало на другие коврижки. Что для этого нужно? Во-первых, возможность служебного роста. По объективным показателям участковый сегодня должен уходить с участка, потому что у него — высшее образование и есть нормальное, человеческое стремление стать заместителем начальника, начальником районного отдела, получить звание подполковника. А участковым его никогда не получишь. Он добросовестно работает, получает хорошую запись в личном деле и через 5 лет упирается в звание капитана и в свой не очень богатый оклад. Естественно, когда ему поступает предложение стать замначальника райотдела по милиции общественной безопасности, он его принимает и уходит с участка. Но происходит обрыв живой связи с населением, с этими тремя тысячами подопечных жителей в городе или с тысячью человек в сельской местности.

Какое решение принял министр? Отслужил пять лет в должности участкового, получаешь прибавку 50 процентов к окладу. Десять лет — 100 процентов. Звания участковым присваиваются на ступень выше до майора, старшим участковым — на ступень выше до подполковника.

Во-вторых, решается проблема с жильем. Министр требует, чтобы участковый жил на своем участке. Ему должны предоставить там квартиру. Разве не стимул?

РГ | Но, помимо зарплаты, звания и квартиры, надо датъ участковым нормальные условия службы: помещения, телефоны, компьютеры, машины.

Чекалин | Это третье и важнейшее условие повышения роли участковых уполномоченных. Из 53, 4 тысячи участковых 23, 3 тысячи трудятся в сельской местности. Многие порой добираются к месту происшествия на попутках, велосипедах.

В прошлом году министр выхлопотал полтора миллиарда рублей, которые пошли на четыре с половиной тысячи автомашин «Нива» для сельских участковых. Несмотря на то что участковые содержатся за счет местного бюджета, решение о целевом выделении средств было согласовано с президентом. В этом году запланировано массовое приобретение для участковых средств связи и индивидуальных средств защиты. Я бы назвал это настоящим прорывом.

РГ | Главную оценку участковому должно давать население. Милиционеры даже обязаны отчитываться перед общественностью, проходить своеобразную аттестацию. Вы не опасаетесь, что такая отчетность станет очковтирательством?

Чекалин | Есть инструкция, обязывающая участковых уполномоченных отчитываться о своей работе перед жителями обслуживаемой территории. Ничего нового в этом нет — так было и раньше. Подобная форма взаимодействия с населением полностью себя оправдала. Мы более конкретно определили периодичность такого общения — раз в квартал в удобное для граждан время. На обсуждение отчета, как правило, приглашаются представители органов местного самоуправления, служб занятости населения, социальной защиты, общественных и жилищных организаций, работники суда, прокуратуры, руководители и сотрудники тех или иных милицейских служб. Люди должны знать о мероприятиях такого рода заранее. Как это сделать — решается на месте, ведь условия везде разные. Но все это, повторюсь, даст настоящий эффект, если участковый не будет чувствовать себя временщиком.

В результате мы получаем стопроцентное знание населения, эффективную профилактику предупреждения и пресечения правонарушений. Участковый знает, кто на что способен в его районе, где притон, где прячутся подозрительные нелегальные мигранты. В конце концов он увидит плоды своего жизненного пути, почувствует другое к себе отношение. И чайком напоят, и доброе слово скажут, и в быту помогут. Уверен, так и будет.

***

Закон о противодействии экстремизму исполняется не лучшим образом. Предстоит еще научиться собирать доказательную базу, Каждое такое преступление должно быть раскрыто и рассмотрено в суде